Я воевал после войны

Последний военный призыв – так часто называют тех, кто родился в 1927 году и ушел в армию осенью 1944 года. На срочную службу за полгода до конца войны с нацистской Германией были призваны почти два миллиона 17-летних мальчишек. Большинство из них, как уверяет военная литература, непосредственно на фронт уже не попали – мол, государство уже стало беречь необстрелянных юнцов, они служили в тыловых подразделениях или в округах центральной части страны.

Жизнь великолучанина Владимира Георгиевича САМСОНОВА складывалась не по военной литературе. Да, на фронт он так и не попал. Но без малого четыре года провел под пулями, почти ежедневно рискуя жизнью.

Родился Владимир Самсонов в 15 километрах от Великих Лук, в деревне Яковлево Купуйского сельсовета. Под немцами родная деревня оказалась уже в первой декаде июля, через 20 дней после начала войны.

– Нас, 13–14-летних пацанов, – вспоминает Владимир Георгиевич, – немцы не сказать что выгоняли – принуждали работать. Вместе со стариками мы разбирали в Купуе церковь, носили кирпич и мостили шоссе Великие Луки – Невель, которое было сильно разбито. Это была трудная работа. Голода особого не было. Рожь поспевала, и мы, пацаны, ее жали и праником (это было такое приспособление для глажки белья) молотили.

Еще одно глубоко врезавшееся в память воспоминание – расстрел без суда и следствия односельчанина. Это случилось еще до занятия деревни немцами. Мужчина дезертировал из Красной Армии и скрывался в селе.

– Он был предателем, дезертиром, – поясняет Владимир Георгиевич. – Наши его искали. Нашли – оказалось, переоделся в женскую одежду. Тут же расстреляли. У меня эта картина до сих пор стоит перед глазами.

С предателями, дезертирами и отшепенцами всех мастей Владимиру Георгиевичу еще придется сталкиваться во время службы.

Но сначала, сразу после призыва в армию, были печально известные Гороховецкие лагеря. Там, на территории Горьковской области, был один из крупнейших учебных центров Красной Армии. Печально известными лагеря стали ввиду крайне суровых, спартанских условий. Те, кто побывал здесь в годы войны, в своих мемуарах отмечали, как бойцы стремились быстрее оказаться на передовой. Не из доблести, как писал поэт-фронтовик Борис Слуцкий, а просто, чтоб каши вдоволь поесть…

В Гороховецких лагерях Владимир Георгиевич пробыл до самого конца войны, до мая 1945-го. Жили, вспоминает он, в огромных землянках. По 100 и более человек. Землянки были метров 100 в длину и около 20 метров – в ширину. В них стояли в два яруса деревянные нары. Днем учились – изучали стрелковое оружие: автомат ППШ, винтовку Симонова, пулемет Дегтярева. Кстати, Владимир Георгиевич был пулеметчиком.

Война кончилась. И одновременно началась горячая пора для Самсонова. Его и нескольких его товарищей послали в Прибалтику. Как говорит Владимир Георгиевич, «на ликвидацию внезапно вспыхнувшего бандитизма в Литве».

– Я попал в оперативные войска Наркомата внутренних дел, – вспоминает ветеран. – Эти войска часто называли не по-армейски. Не полк, батальон или рота, а просто – отряд, группа…

Мало кто знает, но войска Наркомата внутренних дел были сопоставимы, а в некоторые годы даже превышали по количественному составу формирования Красной Армии. НКВД (а позже – МВД) подчинялись внутренние войска, пограничники, железнодорожные войска, строительные… Сотни тысяч, миллионы военнопленных немцев и японцев нужно было охранять, конвоировать к местам работ.

К лагерям военнопленных после войны добавились еще и лагеря для наших сограждан, побывавших в плену у немцев. Таких военнослужащих поспешили обвинить в трусости и даже предательстве – они нарушили известный приказ Сталина «Ни шагу назад!»

Тюрьмы были также переполнены. В годы войны часть осужденных за мелкие преступления направляли на фронт, кровью искупать вину. Но в конце 40-х, когда страна восстанавливала мирную жизнь, пришлось жесточайшим образом бороться с воровством. За украденную буханку, вспоминает Владимир Георгиевич, могли бросить в тюрьму на 5–7 лет.

В Прибалтике юный солдат оказался на самой настоящей войне.

– Эта война была страшна своим коварством, – рассказывает ветеран. – В нас стреляли с чердаков, из-под земли. У бандитов столько было в лесах оружия!.. Замаскированного, спрятанного в схронах. Продуктов питания было запасено на десятки лет! В этих бандах были не только прибалты, но и представители других национальностей – русские, украинцы... Это были те, кто не просто сдался в свое время немцам, но верно прислуживал нацистам.

– Мы пробыли в Литве с мая 1945 до 1949 года, – рассказывает Владимир Георгиевич. – Было очень тяжело. На ходу спали. Споткнешься – проснешься. Ходили по лесам, болотам. А я еще был пулеметчиком, таскал тяжелый ручной пулемет, почти 7 с половиной килограммов весом, плюс патроны к нему. Обстреляют – ложись. В воду, в грязь… Только поднимешься, опять стрельба, снова ложись… Откуда стреляют – черт его знает, не поймешь.

Однажды нашего героя ранило в ногу. Ночью попали под очередной обстрел. Пробыл в госпитале чуть меньше месяца. Думал, демобилизуют или переведут в другую часть. Но нет. Выздоровел, и снова – в леса, болота.

Почти в каждом районе Литвы действовал батальон оперативных войск. Самсонов служил в районе города Расейняй. Иногда приходилось окружать и прочесывать целые населенные пункты. Но перебороть бандитов долго не удавалось. И тогда руководство страны приняло решение – переселить население южных районов Литвы за Урал (почему-то бандитизм «процветал» именно в южных районах республики).

– Когда выселяли, на каждом полустанке стояли товарные вагоны. Солдаты на машинах подъезжали к деревням, жителям давали полчаса на сборы. Многие выскакивали в кальсонах. Получилось как-то не по-человечески, ведь люди оставили все – добро, скот, хлеб. Но другого выхода не было. Отличить бандитов от мирного населения было невозможно. Они и прикрывались мирным населением. Простые граждане страдали от бандитов. Те убивали всех, кто начинал строить нормальную, мирную жизнь. Переселение – это была вынужденная мера, она позволила покончить с массовыми проявлениями бандитизма. Причем, еще раз подчеркну – в рядах бандитов были представители разных национальностей.

Ходить по лесам и болотам было очень тяжело. У Самсонова появились фурункулы. Боли были страшные, не мог даже шею повернуть. Но эти фурункулы и спасли молодого солдата – его перевели в Резекне. В этом местечке находился один из лагерей для военнопленных немцев. Служивший здесь фельдшер сказал Самсонову: «Знаешь, у военнопленных есть разведенные дрожжи». В лагере, оказывается, была своя хлебопекарня.

– И вот я по совету фельдшера пил дрожжи по кружке в день, – вспоминает Владимир Георгиевич. – Противный напиток, надо сказать. Но фурункулы прошли.

Говоря о военнопленных, Владимир Георгиевич вспомнил еще одну интересную деталь: «Представьте, когда пленные возвращались в Германию, каждому немцу дали шикарнейший чемодан! В нем были разные подарки, в том числе и костюм из добротной ткани. Вот так отправляли их домой! А в стране, между прочим, был голод…»

В 1949-м Владимир Георгиевич поступил на учебу в училище погранвойск во Владикавказе. Правда, и во время учебы приходилось десантом выбрасываться в Прибалтике, на борьбу все с теми же бандитами. А за незадолго до конца учебы, в 1952-м, курсантов бросили в Москву – на охрану особо важных объектов. Самсонов охранял радарные установки противовоздушной обороны. Потом радары передали под охрану ракетчикам. А потом было объявленное Хрущевым сокращение вооруженных сил – и в армии, и в войсках МВД. Самсонов остался в строю, но служить пришлось сначала в строительных войсках, позже – в конвойных.

На пенсию вышел в начале 1970-х, имея за плечами 26 с половиной лет службы. Борьба с бандитизмом приравнивалась к участию в Великой Отечественной войне, и каждый день боевых действий считался за три дня.

Выйдя на пенсию, переехал в Великие Луки. Отдыхать не пришлось. Проработал еще столько же лет, сколько и служил. Сначала в ДОСААФ, затем в Госстрахе, после – во вневедомственной охране.

После смерти первой жены (она умерла рано, по болезни) Владимир Георгиевич вновь женился. Со второй женой прожили вместе 43 года. Дочь сейчас живет в Санкт-Петербурге, там же и две внучки. Родные приезжают в Великие Луки на праздники. Но в их отсутствие Самсонову скучать не приходится

Наша беседа состоялась перед 9 мая. Прощаясь и поздравляя ветерана Великой Отечественной войны, ветерана МВД с наступающим праздником Победы, я на свое удивление ощутил крепкое и уверенное рукопожатие.

– Я еще хожу на дачный участок, лопатой ковыряюсь на огороде, – с гордостью заметил Владимир Георгиевич. – Посадил в этом году четыре 12-литровых ведра картошки, 46 кустов помидор, огурцы, перец. 2 теплицы у меня – и все делаю один. Я на этот участок хожу, как на работу!

Вот так вот, на зависть нам, молодым и невоевавшим!

Константин ЗАВИСТОВСКИЙ

Фото автора