Медицина вне закона

Что происходит с медициной в Великих Луках? Как стало возможным, что здание городской больницы на ул. Пушкина ремонтируют так, что к началу зимы оно оказалось без крыши и может пострадать оборудование? Почему в городе не хватает нужных врачей, а к имеющимся специалистам надо попадать «с боем»? Причем раньше поединок за талоны по утрам шел с такими же больными, а теперь – с врачами, которые не направляют к специалистам. За последние годы приобретено современное медоборудование, но на диагностические исследования на нем врачи не направляют...

Почему врачи посылают «неперспективных» больных к другим врачам, не замечая болезни, о которой рассказывает пациент? Почему не направляют на операции в Псков, когда здесь их провести не хотят или не могут, зато направляют к платным врачам в частные клиники – для «уточнения» поставленного диагноза?

Почему в конце месяца отказываются выписывать больничный тем, кто ходит-то с трудом, а при обращении в начале месяца настойчиво предлагают взять «законный отпуск по болезни» даже тем, у кого насморк протекает без температуры?

В общем, предлагаю вам посетить театр абсурда.

Недавно в поликлинической медкарте, главном медицинском документе пациента, обнаружились приписки посещений и приема врача. Раз обнаружились, два. Врач говорит: приходите через семь дней, а по карточке выходит, что прием был назначен и проведен этим же врачом через четыре дня, а потом еще через три. Спрашивается: что с этим явным нарушением закона медицинским работником делать?

Можно, конечно, сообщить главврачу поликлиники. Наверное, лечащий врач получит какой-нибудь выговор «за невнимательность» и продолжит заниматься такими же приписками с другими пациентами. Но в будущем к этому врачу ходить будет уже опасно. И это все понимают. Пациенты понимают – и боятся за свою жизнь. Врачи понимают, что пациенты понимают, – и поэтому легко занимаются подтасовкой фактов в уверенности, что пациент никуда жаловаться не пойдет. А раз не пойдет жаловаться по столь малому поводу, как приписка посещений, то не пойдет и по более весомому. Замкнутый круг безответственности…

Если о факте приписок сообщить в прокуратуру и потребовать провести расследование – то вообще неясно, можно ли будет обращаться к врачам в этом городе без риска для жизни. Так пациент и призадумается: а стоит ли из-за такой мелочи будоражить врачебное сообщество?

Еще ситуация, описанная на сайте turchak.ru:

«Местной властью города Великие Луки установлено выдавать справки в детской поликлинике платно: для бассейна, для спортивных секций и танцевальных кружков. Справка для бассейна стоит около 320 рублей. В стоимость входит: анализ на я/г + соскоб на энтеробиоз – около 100 рублей, осмотр педиатра – 220 рублей. Не знаю, как уж там делают анализы, но справку педиатра делают так: работник поликлинической кассы (17-й кабинет) идет к педиатру и приносит от него заполненную справку, в которой написано, что ребенок здоров и может посещать бассейн, при этом врач и в глаза не видела того ребенка! Даже я могу, прочитав две бумажки «не обнаружено», дать такое заключение. За что с нас дерут 220 рублей?»

Действительно, за что? Вразумительного ответа никто из чиновников не дал. Игорь Потапов, председатель Государственного комитета Псковской области по здравоохранению и фармации, ответил на это сообщение, что главному врачу Великолукской детской городской больницы поручено провести проверку по изложенным фактам. Проверят, а что дальше? Никакая проверка не в силах изменить равнодушного отношения врача к пациенту и своей работе.

Поэтому, возвращаясь к вопросу «а стоит ли будоражить врачебное сообщество?», отвечу: стоит. Потому что неследование правилу – закон один для всех и должен исполняться всеми одинаково – ведет к более тяжелым последствиям.

Складывается впечатление, что многие врачи либо некомпетентны, либо, и это уже страшно предполагать, сознательно не выполняют свою работу. Покрывает же это механизм индульгенций, выдаваемых пациентами. Начинается этот механизм с необходимости дать «добровольное согласие» или «информированное согласие» на медицинскую помощь при поступлении в стационар. Вернее, так: пациенту объясняют, что он должен письменно согласиться со всеми манипуляциями с его телом, какие только пожелает назначить врач. А если не согласен – то и в больницу не возьмут.

Зоя Салова, президент Псковского регионального отделения МООНП «НЕФРО-ЛИГА», говорит как раз о «добровольном согласии» применительно к процедуре гемодиализа:

«Ознакомившись с ним (с «добровольным согласием»), мы пришли в недоумение. Оно составлено неграмотно как с юридической, так и с медицинской точки зрения. Во-первых, кому пациенты дают согласие: комитету здравоохранения, администрации, главному врачу областной больницы, на деревню дедушке или кому-то другому? Оказывается, если пациента заразят гепатитом, то он дал на это свое согласие, если возникли проблемы с сердцем, скачки давления, озноб во время диализа, зуд и другие проблемы, то ответственность за это несет пациент. А за что несет ответственность лечебное учреждение и медперсонал? А как быть, если врач ошибся с назначением лекарств?... Замечательный пункт в «согласии», где говорится о том, что пациент должен сообщать врачу о дискомфорте, ухудшении самочувствия, и ответственность за это лежит на самом пациенте. Да вот беда, никто не обращает внимания на жалобы пациентов…

Переходим к следующему пункту: «Подтверждение согласия». Я предупреждена, что никто никаких гарантий, устных или письменных, в отношении благополучного исхода лечения гемодиализом не давал. Правильно, добьем пациента еще и морально. Раз не отвечаем за лечение, так зачем отвечать за его моральное состояние.

Цитирую дальше: «в случае отказа от сеансов диализа, пропуска сеансов диализа, это может привести к смертельным последствиям». Так почему же врач-нефролог, зная это, предлагает отказаться от процедуры гемодиализа, если мы не подпишем это «согласие»? И это врач?

Может, мы чего-то не понимаем и это – новое направление в реформе и модернизации здравоохранения? Когда никто не отвечает за лечение, здоровье и жизнь пациента – ни лечебное учреждение, ни государство».

Вопрос г-жи Саловой повис в воздухе. Медицинское чиновничество не способно на него ответить по существу. Игорь Потапов, председатель Госкомитета по здравоохранению и фармации, лишь отметил, что «добровольное информированное согласие разработано группой врачей г. Санкт-Петербурга» и «данный документ доходчиво и полно информирует пациента о том, что такое гемодиализ, какие риски и осложнения возможны при проведении, каковы последствия отказа от гемодиализа».

Зоя Салова парирует: «Правильно, документ объясняет, что такое процедура гемодиализа и каковы его риски. Но он полностью снимает всякую ответственность с врачей, медперсонала и лечебного учреждения за свои ошибки, неграмотное лечение».

Теперь к случаям не менее серьезным.

Жительница Великих Лук П. рассказала на сайте губернатора turchak.ru (копия отправлена президенту) свою историю (публикуется с сокращениями):

«Мне 52 года, этой осенью я серьезно заболела, начались сильные боли в позвоночнике, которые ограничили возможность двигаться. С сентября по ноябрь мною занималась участковая врач-терапевт. Никаких исследований или консультаций у других специалистов не назначалось. По собственной инициативе и за свой счет я прошла магнитно-резонансную томографию в г. Смоленске, которая диагностировала межпозвонковую грыжу в четырех местах и три компрессионных перелома. Данное исследование не смогло исключить онкологическую причину заболевания, и мне было рекомендовано дальнейшее обследование, в том числе компьютерная томография.

В Великих Луках я побывала на приеме у невропатолога, полагая, что, имея данные МРТ, специалист продолжит исследование и я получу помощь. По моей просьбе меня направили на комиссию, которая должна была решить, направить ли меня на компьютерную томографию. Возглавляет эту комиссию начмед поликлиники. На комиссии я попросила направить меня на обследование в онкологический диспансер, однако получила отказ.

Кульминацией стал день, когда заведующая терапевтическим отделением поликлиники решила все-таки передать меня каким-нибудь специалистам. Не знаю, с какой формулировкой ей отказали нейрохирурги, а невропатологи заявили, что им «за переломы не платят». Таким образом, меня пристроили к травматологу, который подобрал мне корсет, продлил больничный лист на 10 дней и предупредил, что в дальнейшем он передаст меня какому-нибудь другому специалисту.

В итоге мой позвоночник продолжает разрушаться по неисследованной причине, я сама подбираю себе обезболивающие лекарства, а врачи заняты «отфутболиванием» меня от одного к другому. Я имею полис медицинского страхования, законное право на получение квалифицированной помощи, но в реальности имею только перспективу превратиться в инвалида. Неужели это – результат модернизации здравоохранения?»

Второй случай тоже наш, великолукский. Рассказывает дочь потерпевшей (печатается с сокращениями и правкой):

«У моей матери 1951 г.р., инвалида 2-й группы с пороком сердца, перенесшей операцию по замене сердечного клапана в 2002 г., из-за сердечной недостаточности возник большой отек (асцит), который увеличивается с каждым днем. После выписки из ЦГБ г. Великие Луки 6 ноября этого года мать находилась на домашнем стационаре, терапевтом были назначены диуретики, но улучшения не наступает, болезнь прогрессирует. 3 декабря мать вновь определена в стационар. Зам. главного врача сказал, что решение о проколе брюшной полости может быть рассмотрено только на консилиуме врачей, если это сочтет нужным лечащий врач. Но, по его словам, этот вопрос может затянуться как минимум на одну, а то и более недель. Такого времени у моей матери нет, о чем я врачу и сказала. Он на это ответил, что если я так говорю, то и смысла в дальнейшем решении данного вопроса нет. Это было сказано крайне цинично в мой адрес».

На следующий день после сообщения об этой проблеме на сайте turchak.ru консилиум все же собрался. Лапароцентез в связи с возможным резким ухудшением состояния решили не делать, но «пациентке оказывается медицинская помощь в виде медикаментозного лечения сердечной недостаточности».

Вопрос «что делать?» не отменяется. Что делать тем, у кого нет денег, чтобы заплатить врачам в другом городе, которые смогут провести грамотную диагностику? Об этом пациенты просто боятся думать.

Случай из псковской практики.

Женщине 59 лет, страдающей сахарным диабетом и перенесшей инсульт летом 2012 года, стало плохо. Родственники вызвали «скорую», фельдшер которой оказал первую помощь. Но через час, так как больной лучше не становилось, она была доставлена в приемное отделение Псковской областной больницы. Врач пришел спустя 30 минут и, поставив диагноз «гипертонический криз», отказал в госпитализации в сосудистый центр со словами «Отделение не резиновое, кого попало я класть не могу».

«При этом давление было 210/100. Исследование на сахар никто сделать не удосужился. Между тем мама лежала на носилках в коридоре не в состоянии подняться, так как она не чувствовала ног. Полтора часа на полу коридора мы ждали очередную «скорую», которая должна была отвезти нас в ЦРБ. В 23.00 мы, наконец, попали в приемное отделение ЦРБ. Давление было 220/100, сахар 12, мама была госпитализирована в неврологическое отделение ЦРБ с диагнозом «инсульт»», – пояснили родственники, жаждущие призвать к ответу врача, который не принял больную в первой больнице.

Каждая из историй требует, конечно, детального изучения и выяснения подробностей. Но то, что случаи эти не единичны, заставляет усомниться в эффективности проводимой реформы здравоохранения. И главное – усомниться в том, что эта реформа придумана и проводится для людей, а не формально – на бумаге в отчетах чиновников для подъема предвыборного рейтинга. На этом фоне приписки и поборы при оформлении справок в бассейн кажутся сущими мелочами.

Не поможет и суд. В практике судов Псковской области дел о привлечении к ответственности врачей, не отклоненных на стадии подачи документов, даже не найти. Либо судебную практику намеренно скрывают от широкой общественности, либо дел против врачей не возбуждают. Либо суд утратил свою функцию. Но это уже другая история.

Наталья ВЫБОРНОВА, гражданский обозреватель