Революционер, пролетарский Робин Гуд или Казанова? (Окончание. Начало в № 17)

Вскоре после публикации о Максе Гельце в многотиражке «Гудок завода» заводские книголюбы с недоумением принесли мне «толстый» журнал «Нева», где была статья об этом человеке, написанная ...его женой – ленинградской писательницей Еленой Серебровской. «Как так – недоумевали они, – мы только недавно читали, что его женой была наша, заводчанка, Ольга Голубчик!»

Я написала письмо в редакцию журнала и приложила номер «Гудка завода», где была напечатана моя статья, с просьбой передать его Серебровской. Искать ее долго не пришлось – Елена Павловна работала в журнале «Нева», поэтому очень быстро откликнулась на мою просьбу рассказать о Максе Гельце.

...Она впервые увидела Макса на трибуне рядом с Кировым во время первомайской демонстрации. Потом узнала о его предстоящем выступлении в одной из школ Ленинграда и решительно направилась туда, чтобы пригласить пламенного революционера в свою школу, и «попросила выступить и этим помочь наладить интернационально-воспитательную работу». Гельц расспрашивал Елену (ей было тогда 15 лет) о пионерской работе, о школьном самоуправлении, о семье, а потом напросился в гости на 10 минут и побеседовал с ее родными.

Ему было 42 года – «среднего роста, черноволос, кареглаз, порывист. Речь любил сдабривать шуткой» – так позже описывала Елена Серебровская Макса в документальной повести «Верим, верны!». «Человек пламенный, иной раз необузданный, он более 7 лет провел в тюрьмах, сплошь в одиночках. Все это время продолжал борьбу против ненавистного ему капиталистического строя, не уступил даже в малости, не дал себя подкупить».

Восхищение этим мужчиной и огромное желание оказать поддержку германскому рабочему классу в революционной борьбе привели к тому, что в декабре 1930 г. она стала женой Гельца – с условием, что будет овладевать учением Маркса–Ленина и углубленно учить немецкий язык (который знала неплохо, иногда служила Максу переводчиком), чтобы уехать в Германию. Получается, что за один год он успел жениться два раза.

Елена Павловна Серебровская прислала мне рассказ об их знакомстве и двух годах жизни в этом браке, немецкие газеты с публикациями о «пролетарском Робин Гуде». В письме она отмечала, что смерть Макса Гельца в 1933 году была подозрительной – он прекрасно плавал и не мог утонуть, перевернувшись в лодке от сильного порыва ветра (такова была официальная версия).

***

После этой переписки прошло более 20 лет, возможностей получить информацию стало много, причем не просто получить – а быстро! Открываешь в Интернете любую статью о Максе Гельце, писательнице Елене Серебровской – и проанализированная жизнь вдохновенных борцов «за победу пролетариата во всем мире» как на ладони. Не приукрашенная, не профильтрованная цензурой.

Так, из статьи А. Ватлина (журнал «Родина», № 2 за 2006 г.) мы узнаем, что после Первой мировой войны Макс Гельц был анархистом чистой воды, этаким Робин Гудом, устраивал разовые реквизиции у предпринимателей, потом заменил их «оброком» – миллион марок на закупку продовольствия для бедняков. Естественно, его поддерживали в народе! После митингов, где харизматичный оратор всегда имел успех, он тут же переходил к экспроприации богатства – так возник образ народного героя, защитника угентенных.

В 1920 году Красная армия Фогтланда, созданная Максом Гельцем, так разошлась в Саксонии, что пресса называла его «немецким Пугачевым». Пришлось даже вмешаться рейхсверу (вооруженным силам Германии) – его «партизанские отряды» были разбиты, самого Гельца власти осудили пожизненно.

Но как же так, народного героя – и в тюрьму, да еще и пожизненно! Популярность «страдальца за народ» от этого только выросла, за его освобождение выступали даже известные на весь мир Томас Манн и Альберт Эйнштейн. В итоге, отсидев 7 лет, Макс Гельц вышел на свободу.

С благословения VI конгресса Коминтерна он оказался в Советском Союзе, где, готовясь к новым боям мировой революции, часто посещал предприятия, в том числе те, которым присвоено его имя. А таких заводов, фабрик, улиц, школ было множество, и среди них – Великолукский паровозовагоноремонтный завод.

И всюду «почетного чекиста» встречали не только борцы за победу мирового пролетариата, но и восторженные, на все готовые женщины. О двух из них мы уже рассказали. И вот из того же Интернета я узнаю, что была и третья (а третья ли?) советская жена, ровесница Елены Серебровской, – Ариадна Пугавко из Коломны.

Надо отметить, что все его русские жены (была еще и немецкая – по приказу компартии Германии) – девчонки по возрасту, стремились к политическому образованию. Серебровская даже готовилась к подпольной работе. Позже все они сделали хорошую карьеру.

Подпольная работа самого Гельца по возвращении в Германию потерпела фиаско – нацисты организовали покушение на него, раненого Макса снова отправили в Советсткий Союз. А популярность героя уже упала (с глаз долой – из сердца вон?), он оказался лишенным большей части благ, которыми пользовался в свой первый приезд. С этим привыкшему к славе человеку было трудно смириться, он все еще пытался входить в высокие кабинеты «без стука», обращался туда за любой мелочью, чем вызывал недовольство в ГПУ, писал Сталину.

Появился страх за свою жизнь, метания (известно, что он тайно обращался в посольство нацистской Германии, желая вернуться на родину), к тому же прогрессировала мания преследования. И вот после череды скандалов пламенного революционера, который стал раздражать и компартию Германии, и Коминтерн, и советские власти, отправили на «трудотерапию» в совхоз от Горьковского автозавода. А 16 сентября 1933 года его тело было найдено на берегу Оки.

Что это было – несчастный случай, как утверждается в официальной версии, убийство по заказу руководителей Коминтерна или удачное покушение по приказу Гитлера, боявшегося возвращения «фюрера»-конкурента в Германию, личный ли отчаянный шаг – остается гадать.

***

Интересно, что присвоение его имени направо и налево как-то резко прекратилось и пошла обратная реакция – только «тихая». К примеру, великолукский ПВРЗ носил имя Макса Гельца больше 10 лет. Но когда бывший начальник завода Павел Андреевич Сень попытался навести справки в Министерстве путей сообщения и в архивах про приказы, на основании которых это было сделано, концов не нашлось – ни о присвоении, ни о снятии звания. Павел Андреевич даже предположил, что такое именование завода могло быть просто народной волей, нигде не зафиксированной.

Могила Макса Гельца находится в Нижегородском некрополе, за нею кто-то ухаживает.

Инна ЗАВАРИНА

При подготовке материала использованы:

многотиражная газета «Гудок завода» (№ 40 от 6 октября 1989 г.).

Статья А. Ватлина «Немецкий Пугачев» (журнал «Родина» № 2, 2006 г. – http://www.istrodina.com/rodina_articul.php3?id=1808&n=93)

Игорь Петров «Мертвый утопленник» – (http://labas.livejournal.com/986738.html, http://labas.livejournal.com/987229.html)

«Макс Гельц « («Были вашими, стали нашими» – http://www.istpravda.ru/research/1730/