И один в поле воин, даже если против него ополчилась система, спасающая себя

Уже первые публикации о судах над двумя великолукскими пожарными вызвали большой резонанс. Это можно было понять по горячему обсуждению в Интернете и множеству телефонных звонков. А меня, автора тех материалов, пообещавшего регулярно информировать о происходящем, читатели все активнее донимают упреками за длительное молчание. Что сказать в свое оправдание? Разбирательство обоих дел идет так, как идет, – ни шатко, ни валко. Материал в блокнотах копился, но не было информационного повода. Такого, как сейчас.

Судебное следствие по уголовному делу, возбужденному против бывшего начальника пожарной части № 5 Дениса Куранова, признанного в 2012 году виновным в ненадлежащем исполнении должностных обязанностей, что привело к смерти ребенка, за год подошло к финишной черте. Закончились прения сторон. Оставалось выслушать последнее слово обвиняемого, после чего судья Светлана Барышева должна засесть за подготовку судебного решения. Но вместо этого она объявила перерыв в заседании на целый месяц.

Понятно, настроения Денису Куранову такое решение не улучшило. Ведь уже пятый год идет с того дня, как попал он в обвиняемые.

– Устал?

– Не то слово. Измотан до крайности.

– А чем, по-вашему, вызван перерыв?

– Причину я вижу лишь в желании судьи добавить время для осмысления накопившегося за этот год материала, красноречиво и полно показывающего неприглядную картину умело срежиссированной и исполненной кампании по переваливанию ответственности с больной головы на здоровую. Сильные мира сего прикрывали свой зад. А люди, которые должны были стоять на страже правопорядка, развязывали им руки. Судье не позавидуешь: с одной стороны закон, а с другой стороны – вынесение справедливого приговора бросит тень и на следователей, и на прокуратуру, и на судью В.П. Ковалева, «закатавшего» меня в 2012-м на три года в колонию-поселение.

– Вы сейчас, похоже, собираетесь повторить тезисы своего многочасового заявления в суде. Впрочем, их в нем не так уж и много. По сути все у вас свелось к одному – к обвинению в фальсификации дела. Не слишком ли это было смело?

– Вы, наверное, хотели сказать – опрометчиво? Нет, я так не считаю. После выступления в суде гособвинителя Надежды Прокофьевой я могу об этом говорить с еще большей убежденностью в своей правоте.

– Чем же эта женщина-кремень, твердо отстаивавшая все пункты обвинения, добавила вам уверенности?

– «Неожиданным» отказом от многого, что считала до недавнего времени не вызывающим сомнения. Еще в ходе первого судебного процесса, когда меня признали виновным в смерти ребенка, она без тени сомнений вменяла мне в вину ненадлежащее исполнение требований двух приказов начальника ГУ 2-го отряда Федеральной пожарной службы по Псковской области С.В. Гулякина. Именно они были краеугольными камнями обвинения меня в халатности. По версии обвинения, этими приказами на меня была возложена обязанность своевременно проводить уборку с крыши здания пожарной части снега и наледей, а я преступно халатно допустил образование глыбы льда весом в 700 кг.

Областной суд отменил тот скороспелый приговор, усмотрев в нем недостаточное исследование всех документов, положенных в основу обвинительного заключения. Дело было направлено на новое рассмотрение, чем суд и занимался весь год. За это время было перелопачено множество «документов». Читателям газеты позднее станет ясно, почему я эти липовые, наспех сочиненные бумаги взял в кавычки.

– От чего же вынуждена была отказаться прокурор? И по какой, как вам видится, причине?

– Прокофьева вдруг предложила забыть о существовании двух одиозных приказов начальника отряда Гулякина, которые до последнего дня были для нее источником обвинительного пафоса. Это приказ № 5 от 12 января 2010 года «О назначении материально-ответственных лиц». В ходе судебного разбирательства стало очевидным, что этого «важного» документа вообще не существовало. В томе № 1 книги приказов по основной деятельности за тот год был обнаружен приказ под номером 5, но его содержание носило совсем иной характер. Он гласил о поощрении жены заместителя начальника ГУ МЧС по Псковской области прапорщика Ивановой. А вот приказа о закреплении материально-ответственных лиц ни под пятым, ни под каким-либо другим номером в трех томах приказов за год обнаружить не удалось. Он фигурирует только в моем уголовном деле.

Не менее смехотворно (иначе не скажешь) и вменение мне в вину приказа № 12 от 10 февраля 2009 года, на котором стоит моя подпись об ознакомлении с его требованиями. Дело в том, что к работе в качестве начальника пожарной части № 5 я приступил лишь с 1 июля того года. Как, спрашивается, меня с ним могли ознакомить, если я в феврале работал совсем в другом месте?

– Было бы смешно, если бы не было так горько.

– Я назвал вам всего два документа, где признаки грубой фальсификации бьют в глаза. А ведь таких бумаг, когда припекло, Гулякин и его помощники наплодили множество. Суд под председательством С.А. Барышевой, в отличие от Ковалева кропотливо исследовал множество «изданных» документов, касающихся определения обязанностей работников отряда. И, несмотря на то, что нас не очень охотно допускали до делопроизводства, мы смогли доказать фальсификацию более чем 30 приказов по основной деятельности отряда. Множество свидетелей прямо говорили о существовании в книге приказов бумаг, которых они в глаза не видели, но под которыми подделаны их подписи. Содержание всех этих документов должно было сделать меня крайним в истории с гибелью ребенка.

– Для чего, по-вашему, все это делалось и как?

– Ответственным лицом за эксплуатацию всех зданий, принадлежащих 2-му отряду пожарной службы, является его начальник С.В. Гулякин. Это совершенно очевидно. Ведь все три городские пожарные части даже не являются юридическими лицами, которым могут быть переданы здания и сооружения. Незадолго до трагедии распоряжением комиссии по чрезвычайным ситуациям администрации города было издано распоряжение, в котором именно на начальника отряда Гулякина была возложена обязанность на постоянной основе проводить в зимний период 2010–2011 года работу по уборке снега и сосулек с крыш. Надо понимать, в комиссии по ЧС хорошо знают, кто в доме хозяин и с кого в случае чего спрашивать.

А ответ держать за гибель ребенка ему явно не хотелось. Вот и началась массированная работа по фальсификации документов, главной целью которой было выведение себя любимого из-под удара. Но кто-то ведь должен был ответить. Крайним назначили меня.

Сам Гулякин не слыл великим знатоком правовых вопросов, но у него в ту пору рядом со штатным юристом отряда сидел адвокат Лымарев, который позже взялся защищать меня в суде. Где, спрашивается, адвокатская этика? Вот и нагородили в пожарном порядке огород.

– Слушая поначалу гособвинителя во время судебных заседаний, я даже удивлялся, чего вы добиваетесь, бросаясь на неприступный бастион. А вы так пренебрежительно: городили огород…

– Позже вы сами должны были увидеть, что бастион слепили «из того, что было». С виду неприступный, а на самом деле слеплен из гнилья. От более чем 30 приказов и других нормативных актов, изданных в этот период, за версту пахнет фальсификацией. В суде свидетели устойчиво давали показания, что подписи их подделаны, что документы изготовлены задним числом, что в ряде документов заменены листы. Даже в ходе первого судебного процесса была произведена расшивка томов книги приказов. Ряд документов был подписан сотрудниками в дни, когда они находились в командировках, отпусках. Так что прокурор Прокофьева вынуждена была исключить из обвинительного заключения ряд якобы неисполненных мною приказов, которые неопровержимо признаны сфальсифицированными.

Вот и осталось прокурору цепляться за последнее – за неисполнение должностных инструкций по организации и контролю за дежурной службой пожарной части. Прокофьева считает, что в мои должностные обязанности входит уборка кровли здания, не принадлежащего мне. Но она не смогла привести ни одного нормативно-правового акта, в котором было бы прямо записано это требование. А заместитель начальника Северо-Западного регионального центра МЧС генерал-майор Денисов на запрос прокуратуры дал четкий ответ: «Данный вопрос нормативно-правовыми актами и правоприменительными актами (в том числе и ведомственными) не урегулирован». Но даже инструкция, за которую как за соломинку ухватилась прокурор, была сфальсифицирована. Детальный разбор этого документа прошел в судебном заседании с участием многих свидетелей, которые в один голос называли его подделкой.

– Не очень-то вы лестно отзываетесь о Прокофьевой. А она вас, как мне говорили, охарактеризовала в одном из своих выступлений исповедующимся, а значит, раскаивающимся.

– Вообще-то мне каяться не в чем. И надеюсь, суд это подтвердит, хотя предварять его исход не могу. А вот Надежде Витальевне уже сейчас не мешало бы признать свои промахи. Уже сегодня ясно, что следователь Андрианов сшил дело белыми нитками, которые видны невооруженным глазом. А она по каким-то причинам приняла все за чистую монету. Хотя Прокофьева – не зеленый новичок, которому можно простить доверчивость. Многолетний опыт за плечами, подтверждаемый высокими чинами и общественным признанием. Звание «Лучший государственный обвинитель Псковской области», кстати, полученное ею за участие в рассмотрении моего уголовного дела. Об этом писали городские газеты, сообщало местное телевидение. И такой афронт!

Еще одна деталь. Я слышал, что Прокофьева то ли готовится к защите кандидатской диссертации, то ли уже «остепенилась». При этом тема ее диссертации – борьба с коррупцией в правоохранительных органах. И столь подготовленный человек не задумался хоть на минуту, отчего это так со мной? Спроста или как? И нет ли необходимости повнимательнее изучить обвинительное заключение? Вместо этого идет на меня как на преступника.

Не изменила своего отношения даже после того, как свидетели заговорили в зале суда (под расписку об уголовной ответственности за дачу ложных показаний) о массовом премировании сотрудников отряда и изъятии затем у них этих сумм, которые оказывались в распоряжении Гулякина. Не повод ли это заняться хотя бы проверкой подобных сведений? Похоже, не повод. А стоило бы подумать, не для подкупа ли правоохранителей разных мастей собраны были деньги. И можно предположить, успешного. Вспомним, как быстро все было слажено.

– Финиш недалек. Чего ждете?

– Что будет наказан истинный виновник. А по большому счету, надеюсь, что к ответу будут, в конце концов, призваны все, кто устроил мне «веселую жизнь».

Александр ЛЕВИЦКИЙ